Слова про друзей немного опечалили Эша. И даже не потому, что ему было не интересно собирать сплетни, а просто... - У меня нет друзей из-за моего характера. Сложно, знаешь ли, с таким как я общаться.
Ответил он на ее некоторые подколки в его сторону. Но это было не совсем правдой. Правда была чуть дальше. — Мой отец не позволял мне дружить с плебеями. Сбродом. Как и брат, я должен был быть образчиком самых лучших качеств. А я нашел себе друзей среди тех, чей "карьерный потолок — старший менеджер в автомастерской "У Джонни"". Конечно это и близко не был армейский режим, но друзей мне выбирать запрещалось. По крайней мере из тех, с кем бы предпочел дружить я.
Зачем он это все говорит? Что-то вроде генеральной исповеди перед печальным концом, чтобы в самом конце уже ничего не держало, и можно было сосредоточить только на своей цели, сбросив с себя цепи всякого лишнего груза и мусора. — После этого моими друзьями стали книжки и учебники. Они заменили мне друзей, а подготовка к выпускным экзаменам и персональному домашнему обучению отнимала жирный кусок жизни.
Ему предстояло многое осваивать. В частности его уже погружали во всю в детали их работы. Отец считал, что если тот не может держать свой гнилой язык за зубами, а пробивной силой как старший не обладал, то пусть берет хотя бы усердностью, внимательностью и умом.
— Прости, но боюсь, ты немного неправильно понимаешь разницу. Позволь, если я тебя поправлю, — оказываются этот рыжий быдлан таки обучен манерам.  — Ты права, что вы получитесь сильнее в таком случае. Но учитывай, что после того, как нас сделали на крови Королевы, мы получили более расширенный арсенал способностей. Ваше поколение как и Ужасы направлены на уничтожение и выживание. Любой из вас легко размажет такого как я по стенке. Это бесспорно. И все же. У второго поколения уже появляются такие способности, которые направленны не только на войну и выживание, но и на то, чтобы помогать другим, как помогала сама она. Уже появляются более, кхм, сложные материи. В связи с этим немножко некорректно сравнивать первое и второе. Это вроде и просто, и одновременно сложно. Так же тут не меньшую роль играет непосредственно характер бессмертного. БОР-паразит не может сделать из нас кого-то другого. Он делает из нас — нас. Ты никогда не сможешь стать бойцом ближнего боя, если боишься собственной тени, а к тому же у тебя плохие рефлексы, и единственная твоя психологическая реакция — оцепенеть.
Да, Лукас ему уже предложил выбрать, куда Эш от простого оперативника хотел бы двинуться дальше: заниматься разработкой нового вооружения, по сути продолжив дело наследника корпорации "Легион". Или же уйти в сферу медицины и овладеть классическими знаниями врача для людей, а не только бессмертных. Потому что заниматься контрразведкой он не мог. Не тот склад характера.
Тем временем они уже оказались в её комнате, и Хейз в первую очередь стал смотреть не убранство дома, а фотографии самых значимых для нее людей. Из них всех он узнавал только полковника, а вот второй, скорее всего, был мужем. Эш не стал задавать вопросы на эту тему из деликатности. Как он и думал, она не была тем, что из себя строила. За свою короткую жизнь он успел повертеться в круге селеб и знал, как выглядят они. Он лишь спросил.
— Скажи, а вы с полковником случаем не дальняя родня? Просто что-то есть у вас похожее, — спросил он, впрочем ответа не требовал. Это было всего лишь предположение.
Но то, что было сказано потом, его огорчило. Почему все пытаются его подвести к этой мысли? И он не знал, что ей на это ответить. Точнее знал, но опять же. Придется разрушить некоторые иллюзии. Впрочем, если она хотела правды, то он её скажут.
— Не хочу тебя расстраивать. Но... Убивая потерянного ты не делаешь ему ни хорошо, ни плохо, — он смотрит в фотокарточки. — Это обманное ощущение, что убив того, кто еще не до конца сошел с ума, ты делаешь одолжение. На самом деле он все равно воскреснет. Просто уже в другой форме и другом месте, где нет омел. Возможно ты сочтешь мои слова речью мальчишки. Но... В свое время мне довелось поработать волонтером в хосписе. И знаешь, какую я мысль вынес оттуда? Даже две: эвтаназия — это не милосердие, а убийство человека. Я не хочу делать оружие, которое убивало бы людей. Поэтому я не смогу сделать то, что ты говоришь. Увы. Можешь считать, что у меня кишка тонка. Мы действительно очень разные. Но потому нам проще делать именно ту работу, которую мы и делаем.

Вперед Арны Йегер всегда заходит запах.
Такое неприятное для бессмертной, которой в хороший день положено быть как можно незаметнее, качество, такой привычный спутник в повседневных ее хлопотах. Запах табака, терпкий и горьковатый, идет за ней неприятным шлейфом, пока она пересекает расстояние от своего «кабинета» до приемной высокого начальства. Куда ее вызвал полковник не знающий маху, которого Сильва держал как собаку, в доме которой построили до Великого Крушения. Все эти занимательные детские стишки отзывались в голове Арны вполне гулким эхом, но даже так она вполне отдавала себе отчет в том, что все это — лишь закономерная реакция ее психики на предстоящий разговор с начальством, фрейдовская соломка, призванная послужить розжигом для чего-то большего.

Дело было не в том, что доктору Йегер недоставало трудоспособности: бессмертные, которым нужно только одно топливо для поддержания жизнедеятельности, воистину находка для любой структуры, а для пост-капиталистического общества, от которого остался только термин в словаре, и вовсе клад. Арна с доступным ей профессиональным упорством делала ту работу, о которой ее просили, в доступной по материальной базе форме. Тут можно было даже порадоваться, ведь исследования Хранителя Кожи последних дней дали ей достаточно пищи к размышлению. Хоть эмпирический метод был крайне скуден, за ту неделю с небольшим, пока она вела объект 71, подвижки были. О чем она в доступной письменной форме уже излагала полковнику Вуду: а ознакомился ли он с отчетами или промеж бюрократической работы подзабыл — ее не касалось.
Вот такая мануфактура.

Дело было не в том, что начали высыхать кровавые родники: этому событию она не могла поспособствовать физически и даже теоритически. Конечно же, подходящие ввиду чрезвычайной ситуации меры некоторый процент населения Вейна явно воспринял без энтузиазма. Однако заниматься социологией или, что хуже, пустыми прогнозами без предоставленных отчетов и данных, основываясь на неподкрепленных догадках было не очень похоже на высшее руководство. Для связи между высшим звеном в лице главнокомандующего и низшим в лице научного сотрудника всегда был куратор и руководитель. За что Арна была вполне благодарна: в силу специфики профессии у нее довольно спорно получалось устанавливать доверительные личностные отношения.

Можно было выдвигать бесконечное количество гипотез, которые она сводит к простому итоговому множителю: зачем бы ее не вызвали «на ковер» — ничего потенциально хорошего это не предвещало. Нехитрая психологическая уловка делает свое дело: менее всего сейчас Арне хочется употреблять свои нервные и духовные силы на волнения. Это как минимум не профессионально.
Запах заходит вперед нее, сигнализирует появление ученой, но она вполне по-человечески ждет, пока приглушенный воздухом и плотной дверью голос, принадлежащий полковнику смолкнет, стучит, ждет разрешения открыть. Человеческие вещи и этика помогают своре живых трупов ощущать упорядоченность и покой: она не исключение из этого правила.

— Я вхожу, — она повторяет это снова, прежде чем зайти, оказавшись...
Нет, не в святой святых, но в комнате довольно важной, где она явно казалась максимально чуждым элементом. Будь сама доктор Йегер чуть менее толстокожей, возможно ее бы это напрягло;пока единственным действительно раздражающим фактором являлось лишь нерационально употребленное время: все же она не слишком привыкла ко всем этим экстренным собраниям.
Для присутствующих уже приготовлены места, поэтому с неудовольствием, присущим научному сотруднику, Арна устраивается с краю, заняв свободный стул. Вынимает руки из карманов белого халата: надо же дать понять собеседнику, что в руках ничего нет?
Втягивает носом воздух.

Вопрос «Чем обязана?» витает в воздухе и без лишнего вербального повторения, но Арна качает головой, переводя взгляд единственного здорового глаза на полковника и папку в его руках. Ах да.
— Прошу, прощения за опоздание, — она обращается уже к Сильве, — продолжайте.
«Не обращайте на меня внимания».

Юи хотела успокоить Айзека и показать, что Иллия тоже друг, но вот ее бывшая подруга показывать этого не хотела. Она сразу оскорбила мужчину, и юная бессмертная уже начинала понимать, что из этого выльется. Девочка уже чувствовала напряжение между этими двумя и решила попытаться успокоить их. Вытянув руки, она встала между этими двумя. — Не надо такого говорить Айзеку, пожалуйста! — Она аж закричала, но ощутив на себе взгляды других заключённых продолжила более спокойным тоном. — Он мне спас жизнь... И он на самом деле не плохой. - Сзади послышался смех, и его издавала охрана. Они знали настоящую личность Айзека, и такие слова только смешили их. Подругу Юи это тоже не сильно убедило.
Та схватила бессмертную за руку, и потянула ее прочь от Айзека. — Постой, ты куда меня? 
Для нее это было внезапно, да и брать ее необязательно было. Им идти-то недалеко, она могла бы и сама пройтись с ней. Но внутри же Юи было даже и приятно. Все же она была рада увидеть старого друга, да и чужое касание та не ощущала ну очень долго. Когда те отошли к другому концу камеры, Илия отпустила девочку и решила перейти к вопросам у нее, и они были немного сложные для юной бессмертной. О прошлом она могла рассказать конечно, хоть часть и помнит слабо, но вот о способностях Айзека. Что она вообще имела в виду говоря о способностях?
— С... Способности? - Юи лишь непонимающе посмотрела на подругу, а потом обернулась в сторону Айзека. — Я не видела чтобы Айзек-сама что-то использовал... Он сильный, и смог одному из охранников руку о... оторвать...
От таких слов Юи сама помрачнела, ведь забыть те крики были сложно. Да и когда она увидела труп своими глазами, это было забыть еще труднее. По ее лицу было видно, что особо говорить об этом та не хотела, поэтому та просто решила сменить тему о самой Илии.
— Ты... Ты была номером 12, не знаю почему. Так тебя называл Мидо... - Юи не очень хотелось говорить об этом. Она понимала что история ей подруге будет не приятна, но врать ей тоже было не хорошо. — Мидо тебя не сильно любил... Ты его не интересовала, и он называл тебя трусихой. Я не знаю почему он к тебе так относился. И если у него было плохое настроение, он забирал тебя, и еще некоторых ребят на тренировки. После них ты возвращалась вся в синяках...
По самому лицу Юи было видно, что ей и самой эти воспоминания были не приятны. Она помнила очень хорошо какой Тирца прибыла в лабораторию, а какой потом покинула.
— Мне страшно вспоминать что с тобой было. Ты всегда была истощена, а твоё настроение всегда было грустным. Когда я с тобой поздоровалась, ты только тогда посмотрела на меня, и просто ушла... Я не знаю что было у тебя... Л... Лишь помню что у тебя брали кровь, и все... А вот когда ты пропала, я начала сильно беспокоиться о тебе. Многие дети пропадали, но если ты тут, то может и они живы.