Часть первая

***

Глава 1

Начало

Третий день подряд меня одолевала страшная мигрень. Отпуск проходил не так, как я задумала – вместо поездок за город, к родителям, все дни напролёт пришлось отлёживаться дома, в душном городе. Конец августа выдался дождливым, но люди не спешили встречать положенную осень. Жаркого лета в тот раз  никто так и не увидел, возможно, из-за этого период летних отпусков многие отложили на сентябрь, дабы поехать поближе к морю.
Обезболивающие таблетки уходили чуть ли не пачками, а головная боль не проходила вовсе. Не из приятных выдалась неделька. Ближе к вечеру, закутавшись в плед, я плюхнулась на диван и включила телевизор. Экстренные выпуски новостей «разрывали» каналы, сообщая о пропавших без вести нескольких самолётах. Вылетев в одно и то же время в разных частях света, авиалайнеры не фиксировались на радарах авиакрыла уже через пять минут после взлёта. Группы спасателей  не нашли ни обломков, ни тел. Поиски продолжались уже ни много ни мало пять часов.
Мигрень снова дала о  себе знать. Я выключила телевизор и отшвырнула пульт в сторону. Глаза закрывались сами по себе. Пришлось лечь спать. Задёрнула шторы, легла на кровать. «Отключилась» практически мгновенно. Проснулась резко. Посреди ночи. Сама не поняла от чего.
«Сейчас что?» - моя коронная фразочка.
Помню темноту. Кромешную. Затем, крик за окном. Душераздирающий. Предсмертный. Стало страшно. Потом всё стихло. Нащупав телефон под подушкой, дрожащей рукой набрала номер «скорой помощи»– на всякий случай. Гудки. Сонный голос женщины поинтересовался, что случилось. Я назвала свой адрес и нас разъединили (может, кончились деньги на счету). «Не везёт», - подумала я.  Положив мобильник экраном вниз, чтобы от него не было света, осторожно подошла к окну. Немного отодвинула занавеску и начала вглядываться в темноту. Фонари на улице не работали. Только от одного, у школы напротив, исходил свет. Всегда, когда отключали электричество, там было светло (генератор у них что ли?).  По очертаниям стало понятно, что в дерево перед моим окном врезалась машина.  Непонятно. Был крик, но звука столкновения не было.  Глаза начали привыкать к черноте вокруг. Силуэтов в автомобиле не наблюдалось – может, стёкла тонированные?
Электричества дома, как и везде, не было. Натянув джинсы и первую попавшуюся рубашку, я решила наведаться к соседке и от неё позвонить в «скорую» – домашний телефон я так и не провела. Вдруг послышался визг колёс, и в уже разбитую машину врезалась иномарка.
«Не у меня одной чёрная полоса», - подумала я, и принялась открывать окно. Скажу честно, вовремя остановилась. Что-то промелькнуло. Не разобрав, что это было, инстинкт самосохранения заставил меня задёрнуть штору. Меньше минуты прошло, и снова раздался ор.  Приоткрытая занавеска позволила продолжить наблюдать за происходящим. То, что я увидела, повергло меня в ужас. Метрах в десяти нечто пугающе похожее на человека раздирало женщину на куски…
Меня отшатнуло от окна – два жёлтых глаза этого существа смотрели в мою сторону. Крик застрял в горле, так и не вырвавшись.  От испуга я приземлилась на пятую точку и быстро отползла вглубь комнаты.
«Первый этаж. Какого чёрта я живу на первом этаже?! Какого  чёрта решётки на окнах не из титана? А, чччёрт, дверь», - пронеслось в голове, и ноги сами ринулись к входной двери. Благо, их было две. На первую, железную, надежд возлагалось больше, чем на вторую. Заперев их на все замки, пригнувшись, я подползла к окну. Начинался дождь. На улице никого не было. Фонари так и не включили. Может, это из-за антидепрессантов у меня вдруг начались галлюцинации? Вроде бы, всё выглядело абсолютно реальным. Размышления перебил чей-то рёв. И он явно исходил не от человека. По-видимому, это существо находилось где-то рядом, причём, не оно одно. Всё замолкло. Полную тишину перебивало только моё прерывистое дыхание. Из коридора донёсся топот. Разум посоветовал запереться в туалете, но смерть на унитазе меня не очень прельщала, и я решила просто сидеть тихо. Озираясь, я взяла телефон и положила его в карман. Наконец, всё прекратилось, и наступила ещё более пугающая тишина. От такой тишины обычно начинает звенеть в ушах. Сначала был только гул, а потом, не пойми откуда взявшийся,  свист. Он становился всё громче и громче, пока не превратился в невыносимый непередаваемый звук. Обхватив голову руками, от  нестерпимой, режущей боли я повалилась с ног. Из ушей пошла кровь. Из носа, по-видимому, тоже. Последнее, что я помню, были мои руки. Красные от крови. В течение следующей минуты меня не стало…

Глава 3

Бункер

Провал. Возможно, я потеряла сознание. Очнувшись лёжа на полу в тёмном и холодном помещении, машинально пыталась нащупать на месте ли   мои глаза, которые давеча хотел вырвать  (или высосать, или выколоть – не знаю) злосчастный урод.
- На месте, - выдохнула я. В принципе, логично, что  ничего не было видно просто из-за темноты вокруг. – Эй, есть тут кто?
Акустика в помещении была отличной  - даже  было слышно моё собственное эхо. Недалеко от меня послышался шорох.
- Кто здесь? – нервно отлынула я назад и наткнулась на стену.
- Ви тоже четвиортый образьец? – донёсся мужской голос с ужасным акцентом из угла, по-видимому.
- Вы кто? – мои руки затряслись. От страха или холода?
- Я – чьетвьортый образьец. А Ви?
- Какой, к чёрту, четвёртый образец?! – теперь у меня  тряслось всё тело. Скорее всего, это была нервная дрожь.
- У Вас на рукье вырьезана римская чьетвьорка?
- Нет, в-вроде б-была ед-диниц-ца, - откуда взялось заикание? По- любому, от холода.
- Быть нье может, сюда  только чьетвьортые сбрасывают… Это нарушает мою теорию. Этого катьегорически нье может быть! – мужчина ужасно картавил.
- Куда «с-сюда»? Как-кую т-теорию?!
- Мы, насколько я понимаю, как ви в России говорьите, подопытные «крольики», чьетвьортые образцы…
- Стоп, чё Вы заладили: четвёртые образцы, четвёртые образцы, - перебила я, - мы?! Я и Вы? Или тут ещё кто-то есть?
- Были ещио трое, их уже забральи, нас осталось двое и Ви.
- И где же ещё один?
- За стьенкой. Здесь ньесколько помьещений. Он тихо сидит – боитсья.
- Ещё бы… Так что там про четвёртые образцы?
-Послье опыта нас выпустьят. Чьетвьортые образцы – одна из высших…э-э… инстанций, э-э… каст. Цифры на руках означают группу. С цифрой один – пьервые жертвы, просто льюди, оказавшиеся нье в том мьестье, нье в то врьемя, пьервые, кто видел Их.  С цифрой два – все прочие, это самая большая группа, льюди, которые погибнут во вторую очьередь, с цифрой дьесьять – Каста Одарённых. Ньет, э-э… Избранных. Особая катьегория. Этих, возможно, ждиот лучшее будущее. Я ничего нье знаю про остальные группы. Есть свьедения только про чьетвьортую, нашу, группу – мы подчиньяемся или будем подчиньяться Им. Возможно, другие льюди с цифрами три и так дальее, тоже будут выполньять Их поручения. Наша группа – видит.  Им просто нужны наши глаза.
-А, ну да, один урод уже хотел что-то с моими глазами сделать…
- Видьимо, Вы ньеправильно его поньяли, - ответственно заявил  мужской голос,- им  просто нужна информация… Как бы Вам это объяснить… Им нужно то, что мы видим.
- Э, а откуда это Вы, такой умный, вылезли? – я заподозрила неладное.
-Моё имья Роже Диваль.  Я работаю в научно-иссльедовательском цьентре Европейского Совьета ядьерных иссльедований. Я добровольно согласился сдаться… Sifflement-homme (звучало это как : сифлемом), э-э…
-Свистунам? – поддержала я, разобрав французские слова.
- Э… Да, ньечто вродье того, - замялся француз.
- Зачем?
- Хотьел изучить повадки, цель их иссльедований, цель их появльения…
- И откуда же они к нам припёрлись? Это что, инопланетяне?
- Но. Ньет. Не инопланьетяне.
- Так. Круг подозреваемым существенно уменьшился, - съязвила я. – А Вы, Роже, какого, извиняюсь, хрена, делаете в нашем городе?
- Я знал, что пьервая атака будет проходьить именно здьесь…
- Атака?!
- Да, нападьение, возможно, их цель – истребльение…
- Твою ма-ать, - протянула я.
За стеной  кто-то истошно закричал. Затем, звучно скрипнула дверь. Крик замолк. Снова наступила тишина.
- Значит, нас  отпустят? – с надеждой пробормотала я в сторону француза.
- Должны отпустьить. Но если у Вас на руке цифра один… Я нье понимаю, что Вы здьесь дьелаете. Как вы нье умерли при пьервом контактье? Они нье допускают… оплошностьей, э-э… ошибок. Вас должны убить. Простьите меня. Я сожалею, - с ноткой цинизма в голосе произнёс учёный.
- Слышь, Роже, или как Вас там? В отличие от некоторых, я по крайней мере «шестёркой» бегать не буду у этих гадов! – не уверена, что он понял моё выражение, но на душе почему-то полегчало.
- Нье совсьем поньял Вас, - настороженно протянул Диваль. Кто бы сомневался! А ещё учёный, называется!
- Пропустим эту тему, - парировала я. – Долго Вы здесь сидите?
- Нье буду лгать, около шестьи часов.
-Угу. А когда меня сюда поместили?
- Часа чьетырье назад.
-Угу, - в этот момент, когда поёжившись от холода и скрестив руки на груди, случайно задела предплечье. Опомнившись от боли, правой рукой я провела по надрезу, бывшему когда-то римской единицей. Теперь порезов стало больше. Но кровь ручьём, как в прошлый раз, не лилась.
- Роже! У меня не единица.  Они, видимо ещё палочку мне нацарапали.  Внахлест на предыдущую или рядом.
- И какая у Вас цифра тьеперь? – очень заинтересовался француз.
- Не знаю, может, четвёрка или пятёрка? Дотрагиваться больно. Не знаю, в общем.
-Если это чьетвьорка, Вам повьезло, поздравляю.
- Ага, прям полегчало, - недовольно пробормотала я.  – Давайте, рассказывайте дальше. Кем работаете? Чем занимаетесь? И где мы, чёрт побери, находимся?!
- Находьимся мы  под … э-э… палатами, ньет… э-э… казармами вашего Дивизьионного Учьебного Цьентра.
- Типа на военной базе?
- Что- то вродье того. В бункьерах.
-А я-то, глупая, думала, что в бункерах светло, тепло, и мухи не кусают. Еды, питья полно…
- Я нье поньял, а снаружи Вас кусают мухи?
- Сиди, француз. Не говори ерунды.
Настала пауза. Её нарушил разговорчивый учёный.
- Мьинуты чьерьез двье за мной придут. Оньи мнье шепчут. Оньи ньедальеко совсьем, - его акцент становился всё хуже.
- Э! Роже! Ты чего, с ними разговариваешь?
- Да, давно. Ещё когда портал нье открылся. Понимаешь, контьинуум крьивизны…
- Погоди, француз. Какой такой портал?
-Портал возник послье соударьений разогнанных в Коллайдьере частиц, на пьервой же минуте, в главном кольце, естьествьенно, под земльёй. Долгое врьемя он нье подавал признаков жизни, до вчьерашней ночьи. Я был  прьиставлен наблюдать за ним. Мой колльега, кстати, русский, ушёл провьерить систьему, в итоге, я остался один на один с крутьящейся воронкой портала. Из неё я услышал шипьение, а затьем свист. Потом малоразборчиво стали исходить голоса. На приборах никаких импульсов нье было. Оньи сказали, что я могу им понадобиться, - он прервался.  – Они уже здьесь. Прошу мьеня извинить. Удачи.
Со скрипом отворилась дверь. Свет ударил в лицо. Глаза, уже привыкшие к темноте,  смогли разобрать только силуэт встающего на ноги учёного, а за дверью того самого (или не того самого) монстра. Француз  скрылся в свете. Дверь захлопнулась и снова наступила мгла.   
Я осталась одна.
  Прошло много времени. Сколько точно определить я тогда не могла. В темноте и пространство и время искажаются до неузнаваемости.
Было страшно. Не столько за себя, сколько за моих родителей и друзей. С личной жизнью у меня пока не складывалось, да и времени, если честно, не было на всё это.
Вдруг я вспомнила, что в кармане джинсов должен лежать телефон. И, к моему счастью, он там лежал! Экран был разбитым, но звонить было возможно. Поднеся к уху спасительную мобилку, меня постигло разочарование. Связь здесь, в бункере, не наблюдалась. Сунула телефон в карман и стала ждать своей «очереди».
   Как говорится, перед смертью перед глазами мелькают картинки из жизни. Что-то вроде того началось и у меня в тот момент.  Представлялась школа, первая двойка в третьем классе, кажется, по математике. И купленный за неё в подарок от родителей торт – я была отличницей, и отец пообещал мне за каждую двойку покупать по торту. Счастья тогда была уйма. Я была просто отличницей, не зубрилой, нет. Просто любила учиться, любила театральный кружок, любила КВН, и посиделки возле школы… Любила концерты, на которых сама и выступала, будучи солисткой (я очень долго занималась вокалом), любила сцену, бесконечные конкурсы, победы, зрителей, сидящих в зале, заграницу… Вспомнились выпускные, колледж, институт… Потом  в голову полезли приятные и неприятные мысли… Постоянные поиски работы, маленькая зарплата, дни рождения, которые я не справляла с двадцати лет… Все вечно спешат, бьются, зарабатывают деньги…
Для чего всё это? Что бы в конце концов очутиться в этих, будь они неладны, катакомбах?
А картинки всё приходили. Моя однокомнатная квартирка в старой девятиэтажке на первом этаже. Ах, моя комнатка. Бордовые обои на стенах с незамысловатыми золотыми завихрюшками. Бордовые плотные шторы и  белый лёгкий газовый тюль. Диван-кровать в стиле «евро» у окна. Небольшой, удобный. На котором мне снились сказки и кошмары. Компьютерный стол напротив него, на нём стоял мой личный ПК и ноутбук. Два стула с красной обивкой. Стереосистема с отличными большими колонками, развешанными по всей комнате. Телек на тумбочке с дисками. Шкаф  вдоль стены. Красноватый ковёр на полу, который мучительно было пылесосить. Маленький холодильник возле зеркала (оно было повешено низко, поэтому отражение моей головы наполовину срезало). Вентилятор, который не хуже кондиционера делал погоду в моём скромном жилище, и благодаря которому меня продувало чаще, чем я подхватывала где- либо вне дома простуду. Картины на стенах, которые вышивала моя мама. В особенности мне нравился вышитый крестиком Тадж-Махал, который был реальнее, чем настоящий. Сертификат между рамок, свидетельствующий о знании мной какого-то иностранного языка. Маленькая пятиметровая кухонька со старой плитой, доставшейся мне «по наследству» от старых хозяев. Совместный санузел с крохотной «сидячей» ванной и прикрученным саморезами миниатюрным крокодилом, «сползающим» со стены. Ах, моя квартирка… Сколько всего я там пережила. Слёзы и радости, одиночество и посиделки с подружками. Сколько книг там было прочитано, сколько посуды перебито...
Моя мама. Передо мной возник тогда её образ - лучезарная, добрая, заботливая, любящая… С тёмными мелированными волосами, зелёными глазами, бесхитростной улыбкой  и пышными формами. Её золотые руки всегда заставляли меня им удивляться. Она всегда являлась и будет являться для меня образцом хранительницы домашнего очага и уюта. Папа в шутку ласково называл её «тучей», потому что когда она обижалась на него, хмурилась, словно туча во время дождя. Она в отместку, тоже шутя, называла его «гонобобелем», как ягоду, похожую на голубику. «Она такая же круглая», - оправдывалась она и смеялась.  Затем я мысленно представила отца. Его невозмутимый взгляд и милую стрижку, почти «под ноль». Дружелюбие, иногда строгость, хорошенький животик и бесконечное беспокойство за родных. Обаятельный и добрый – эталон для подражания среди мужчин. Да, были ссоры, были обиды, но всё проходило, забывалось.
Как же мне захотелось опять к своим родителям, тем более,  уже давно их не видела! В порядке ли они?   В такие моменты неожиданно понимаешь, что самыми дорогими людьми являются те, кто тебя воспитал, те, кто в трудные моменты всегда был рядом, если не физически, то мысленно точно. Как там мои бабушки? Хотелось, чтобы они были рядом с родителями, и желательно, чтобы все сидели тихо и не высовывались. Не дай Бог им «засветиться» перед этими уродами.
Мои размышления прервал свист. Тот же свист, который я слышала раньше.
«Сейчас что?»
Если честно, не было желания снова отрубаться. В этот раз через свист чётко различалось мягкое, достаточно дружелюбное шипение: «Слышишшшшь мой голоссс? …  Не отдавай им глаза … Слышишшшшь? … Ссссспи… Я приду… Я буду защщищщать… Я буду боротьсссся… Верь мне… Слышишшшшь? … Ссссспи».
Невольно мои веки отяжелели и я погрузилась во тьму. Во мрак. Как тогда, в первый раз, когда меня не стало. И пусть все врут, что после смерти видится туннель и свет в его конце. Пусть врут. Ничего там нет. Просто пустота.

Глава 5

Дом

Открыв глаза, я поняла, что очутилась у себя в квартире. Те же шторы, те же обои, тот же диванчик. Лежала на спине широко разбросав руки. Меня снова мучила мигрень. Сон? Это был сон?
Оценила своё внешнее состояние. Не сон.  Стёртые ноги в кровь, на руке жуткая римская  четвёрка, порванные джинсы, грязная рубашка.
К зеркалу мне подходить не стоило – испортилось настроение. Волосы растрёпаны, На лице ссадины, губы разбиты. В общем, красота неописуемая. В прихожей стояла выкорчеванная деревянная дверь, в коридоре лежали остатки от былой «роскоши» - железной некогда двери. Сквозняк гулял по квартире. Опять темнота. Ночь как будто и не заканчивалась. Приоткрыв занавеску, увидела, что всё так же лил дождь. Асфальт нехотя отражал один единственный работающий фонарь у школы.
В кармане лежал разбитый мобильник. Теперь от него толку не было. Вместе с экраном канул в лету аккумулятор. Где я успела его потерять?
«Значит, у меня осталось только два дня. Что ж, постараюсь прожить их так, чтоб этих гадов мучили угрызения совести всю их никчёмную жизнь», - подумалось мне.
Дико хотелось есть. Открыв холодильник, усмехнулась. В нём, так сказать, «мышь повесилась». Кетчуп, майонез и банка варенья.
«Мммм… Буду беситься с жиру», - машинально взгляд упал на зеркало, на моём лице возникла странная ухмылка. Чем-то она мне не понравилась. Что-то во мне изменилось. Но что? Отражение показалось мне грустным и несчастным. Но в ухмылке была нотка злости.
Не хотелось признавать тот факт, что будущего в привычном смысле слова не будет. Оно не наступит совсем. Зачем нужно было учиться столько лет в университетах? Зачем нужно было работать? Зачем нужно было терять столько времени на то, чтобы заработать денег?
Зачем нужно было выбиваться из сил? Зачем нужно было тратить жизнь на всякую ерунду, которую люди сами придумали, чтобы создать себе  же проблемы? Зачем?
Всё, что казалось таким привычным, теперь не будет существовать вовсе. Почему? Почему из-за каких-то уродов должен страдать нынешний мир? Неужели нельзя ничего придумать?
Деревянную дверь я аккуратно поставила в дверной проём, на её прежнее место. Смысла не было вешать её на петли. Закрыла форточку. Сквозняк вроде бы исчез. Забинтовала руку, сунула  ещё один бинт в карман – про запас.  Разорванную окровавленную  рубашку кинула в мусорное ведро. Надела майку, поверх неё свитер, чтобы не так мёрзнуть на улице – ночной прогулки по сырому асфальту мне хватило. Подумав, разделась и приняла душ. Как ни странно, водоснабжение не пострадало. Пока.  Мылась при зажженной свече. Вылезла из ванной, обмотавшись полотенцем. Выпила воды – голод не утолила, но вот жажду… жажда меня не мучила, но всё же. Обработала спиртом ранки на лице, замазала заживляющей мазью губы. Обсохнув, натянула нижнее бельё, джинсы, другие. Те, в которых я была до этого, напоминали дуршлаг. Снова перевязала руку. Натянула майку. Походила по квартире, о чём-то напряжённо думая. Потом села на диван. Нехотя напялила кашемировый свитер. Залепила стёртые ноги пластырем, надела носки и сразу кроссовки – на всякий случай. Затянула мокрые волосы в хвост. В карманы штанов положила фонарик и четыре батарейки. Подумав, заснула ещё два бинта, зачем-то немного денег, вернее, все «сбережения», паспорт и зажигалку, на тот случай, если сядет фонарик.  Выдохнула и пошла к соседке, чтобы  от неё позвонить родителям. Долго стучала в дверь:
- Тётя Юля, это я, откройте, пожалуйста!
Наконец, вышла заспанная Юлия Батьковна (я так и не вспомнила её отчество).
-Что стучишь?! Ты знаешь, сколько сейчас времени?!
-Извините, тётьюль. Мне нужно очень срочно позвонить. Можно?
- Ну раз срочно, проходи. Света только нет, не споткнись. Куда побежала? Телефон в прихожей.
- Спасибо, - я спешно набирала телефон мамы. Её мобильник не отвечал.  Потом набрала номер отца – та же история. Наконец, вспомнила домашний телефон. Пошли гудки. Долгие. Ожидание было мучительным.
-Да, - тихо прошептала мама.
- Мама! – закричала я, - Мама! Вы дома?
- Тише, тише, чего разоралась? Спят все, - причитала соседка.
-Дома, спим. Чего случилось?- взволнованно залепетала мама.
- Разбуди отца, закройте все двери и окна, спрячьтесь…
- Да что случилось-то?- перебила она мня.
- Просто делай, как я скажу. Я приеду сегодня к вам и всё объясню. Не держи меня за сумасшедшую, это серьёзно. Спрячьтесь в подвале, сидите тихо, никуда не выходите, слышишь меня? Это очень серьёзно.
- Отцу на работу… - начала было она.
-К чёрту работу! Затките уши, закройте все двери на замки. У меня есть ключи. Задрайте все щели. Считайте это боевой тревогой. И ещё, мам, я вас очень люблю. Мобильник сел, электричества нет, позвонить больше не смогу. Идите в подвал и ждите меня.
- Если ты не сошла с ума, - мама вздохнула, -  когда приедешь, будешь всё объяснять. У тебя всё хорошо?
-Да. И ещё, пока не забыла, возьмите продуктов дня на три, батарейки, фонарик, и побольше одеял. 
- Постараюсь.
-Сейчас же!
-Хорошо. Целую, - она повесила трубку.
- Что случилось? – обескуражено спросила соседка.
- Вы всё слышали?- вопросом на вопрос ответила я.
- Ддда…
-  Тогда советую Вам делать то же самое.
-А что случилось-то?
- Случилась, тётя Юля, война…
- Батюшки! Как это? Не передавали ж!
- Если хотите остаться в живых, делайте, как я сказала.
-Батюшки! Батюшки! – тараторила старушка – С кем воюем-то?
- Не знаю… не знаю… Спасибо за телефон, - я уже выходила из квартиры.
- Это что ж у тебя с лицом-то, ой, а  с дверями-то? – напугалась тётя Юля.
- Первая атака, - неоднозначно ответила я и закрыла свой  дверной проём раздолбанной деревянной «перегородкой».
Хлопнула железная дверь соседки, и я осталась наедине сама с собой. Меня, как ни странно, одолела страшная усталость. Нужно было прилечь на пару часов, подремать, иначе бы до родителей я бы не добралась. Повалилась на диван прямо в кроссовках, закуталась одеялом и мгновенно уснула.  Мне даже снились сны. Снились  звёзды, туманности, снился выдуманный мир будущего. Не такой, какой мне напророчили мутанты, а светлый, воздушный, без войны… Потом мне снились чайки, парящие над морем, чистая голубая лагуна и обжигающий  ноги песок, раскалённый лучами летнего солнца, раскидистые пальмы и беззаботно висящие на них кокосы…
Меня посетила мысль о том, что, может, действительно природе без человека было куда лучше?  Быть может, если нас истребят, природа отдохнёт от людей остаток своей недолгой жизни, отрезком в тысячу лет… Быть может, так будет лучше?
А чайки всё безмятежно кружили над лагуной...
С небес на землю меня вернул будильник, заведённый, будь он не ладен, на семь утра.
За окном светлело, но дождь продолжал лить, как из ведра. Я недовольно фыркнула, открыв глаза, выключила будильник, повернулась на другой бок и снова заснула, забыв, что мои несчастные два дня не вечны, и безвременная моя кончина подкрадывается  ближе ко мне с каждой минутой.
Проспала до двенадцати часов дня. Плюс – минус десять минут. Громко зевнула, чуть не порвав рот. Глянула на часы. Неохотно, кряхтя, медленно села на диване. Потянулась. Раздвинула шторы. Не нараспашку, а так, чтобы в комнате стало светлее. Снова посмотрела в холодильник. Ничего нового. А жаль. Ливень на улице сменила противная изморось. На психику давил серый цвет: затянувшее небо серые тучи, зелёно- серая листва на серых стволах деревьев, серый асфальт, серые металлические трубы водо- или газопровода, серые прохожие, вечно куда-то спешащие, и вряд ли догадывающиеся о надвигающейся угрозе… Жизнь кишела как и раньше.  Только милицейские машины с «мигалками» ездили туда-сюда чаще, чем обычно. Мятые тачки перед моим окном уже убрали, как и не было ничего, даже следы заносов на земле и на дороге благополучно смывал дождь. Только дерево выдавало случившуюся ночью трагедию – на его стволе остались следы аварии – пара сколов и содранная кора.  Машинально проверила руку – пропитанный кровью бинт испачкал весь свитер, оказалось, что жалкий кусочек марлевидной ткани  просто висел на локте – возможно, я слабо перевязала. Пришлось снять свитер и наложить тугую повязку. Пугать народ испачканным кровью пуловером не хотелось, поэтому, порывшись в шкафу, я нашла не менее приличную кофточку черного цвета. На ней и грязь видна не будет, да и не замёрзнешь. На всякий случай, для защиты от дождя, накинула  белую ветровку из плащевки. Тепла  от неё никакого, но промокнуть не удастся. В спортивную сумку покидала вещи первой необходимости – зачем-то зубную щётку с пастой, пару полотенец,  рулон туалетной бумаги, дезодорант, несколько тёплых вещей и бельё на смену. Косметику, естественно брать не стала – зачем она мне нужна, если завтра – послезавтра будет конец света? Хорошо выглядеть будет не перед кем. Ограничилась расческой. А ещё положила  ежедневник,  который для меня служил неким дневником.  На здоровую руку одела часы. В прихожей взяла маленький складной зонтик.
«Ну, вот, вроде бы и всё», - подумала я, присев «на дорожку». Ещё раз обдумав, всё ли взяла, встала, заперла на ключ дверь в комнату – так как входной двери у меня уже не было. Прошла на кухню, кинула в сумку свою любимую железную кружку и вышла из квартиры.   
В конце длинного коридора я обернулась и посмотрела в сторону своей квартиры. Как жалко было её покидать! Взяв себя в руки, сжав кулаки, я пошла прочь. Только выйдя на улицу, я услышала звук сирены.
Не знала, что в нашем городе есть сирены. Ну, в военных частях – само собой. Но так, чтобы их было слышно настолько отчётливо на улицах города…
Неужели военные, наконец, изловили этих гадов? Или, может, хотя бы попытались изловить?
Люди бегали, суетились. Складывали пожитки  у дверей домов. Почему я не слышала сирены раньше?
Тут я увидела проезжающую мимо милицейскую машину. В громкоговоритель сообщали:
«Без паники. Просим покинуть дома в связи со сложившейся  опасной обстановкой. Это не учебная тревога. Просим покинуть дома. Берите только всё самое необходимое. Без паники. Отряды военных эвакуируют вас в течение двух часов в безопасные районы. Это не учебная тревога. Если вы слышите сирену, это значит, что вы находитесь в зоне поражения…»
В наш подъезд забежали пятеро солдат – наверное, чтобы предупредить тех, кто остался в квартирах и не слышал сообщений.
У соседнего дома я поймала какого-то замученного солдата.
- Что случилось? – поинтересовалась я.
- Мы эвакуируем людей, - начал было он.
- Я заметила. Я про другое. От чего?
- ?
- Причина эвакуации…
- Сложилась опасная для гражданского населения обстановка.
-Я и это поняла. Конкретнее можно?
- Девушка, не мешайте. Пройдите к подъезду дома и ждите автобус.
- Спасибо, - рявкнула я на него. В принципе, я его понимала, тяжёлая работа, столько людей нужно увезти из этого района, да и жители постоянно приставали с расспросами. Тем более, он сам ничего толком не знал.
- Да и чёрт с вами со всеми! - мои ноги несли меня прочь от этого места, к автовокзалу. До меня ещё не дошло, что ничего уже не работало: ни магазины, ни вокзалы, ничего.
- Вы куда?! – крикнул кто-то мне в спину.
Обернувшись, увидела позади военного.  Мой отец некогда был старшим прапорщиком, поэтому я более или менее разбиралась в званиях. Две маленькие звезды в ряд на погонах ассоциировались только с прапорщиком.
«Что опять?»
- Вы это мне? -   пытаясь сдержать улыбку и делая более или менее удивлённое лицо, невинно спросила я. Он был типичным прапорщиком: низкий, крупного телосложения, с большим животом, какими-то непонятными мохнатыми усами, почти лысый. Дяденька, прям–таки скажем, настоящий «кусок», наверняка заведующий каким-нибудь складом.
-Да, да, Вы, это, куда это пошлёпали? Вы, это, с какого дому?
- Из пятнадцатого.
- С пятнадцатого, угу, - он достал блокнотик и что-то там черканул. – А фамилия Ваша как?
- Это допрос? – улыбнулась я.
-  Прапорщик Буйко, Анатолий Николаевич, - он отдал мне честь. Зачем? - Нет, это, для осведомлённости. Так как, говорите, Ваша фамилия?
- Лебедева.
-А имя, это, как?
- Люба.
- Любовь, это, значит, - он записал в блокнотик  имя.
-Не Любовь, а Любава.
- Ох ты! Имя-то какое, это, редкое! Старинное, не иначе? А, это, квартира какая?
- Седьмая.
- Седьмая, значит. Хорошо. Это, Вы, Любава, идите к подъезду, там сейчас, это, автобусы подъедут, Вас, это, заберут.
- А куда забирают? Что случилось?
- Нас атаковали, это. Возможно, это, угроза биологического заражения, - он погладил свои усы, убрал блокнотик в карман  и смотрел на меня.
- А кто атаковал? – он явно ждал этого вопроса.
-  Это, информация секретная, на гражданских людей не распространяется, - гордо заявил Буйко.
- М-м…  А эвакуируют куда? Или это тоже секретная информация? – скривилась я.
- Хе… Не секретная. Почти, это, посчитай, километров двести отсюда вниз по течению. За городом, это.
- Спасибо за достоверную информацию. А могу я каким-то образом  избежать эвакуацию?
- Зачем?
- Я пообещала родителям, что приеду к ним сегодня, - я зажала уши руками – сирена становилась всё громче, люди вокруг кричали, бегали, выбрасывали вещи прямо из окон, машины милиции наворачивали круги, прибывали первые автобусы.
- Вы, это, не  волнуйтесь. Ваших, это, родителей эвакуируют тоже. Они где, это, находятся?
- В другом городе, семьдесят километров отсюда вверх по Волге.
- По всей области проводится массовая эвакуация, в том числе маленьких городов и селений. Вы, это, не переживайте. Встретитесь, это, попозже. А отпустить мы Вас, это, не можем, уж, это, извиняйте.
- Понятно, спасибо. У вас есть мобильный телефон?
- Связь не работает. Даже городские телефоны, это, сегодня рано утром отключили – перебои у них какие-то. Мы сами по рациям, это, общаемся.
- Чччёрт. Я могу идти?
- Да, да, конечно, - суетливо уступил мне дорогу Буйко.
Подошла к своему дому, где стояла целая толпа людей. Испуганных, озабоченных. Так, чтобы меня не заметили, я проскользнула в подъезд.  Побежала к своей квартире. Навстречу плелась с чемоданом соседка, она мне улыбнулась:
- Забыла что ль  чего? Это вправду, значит, ты ночью буянила не просто так! Откуда узнала-то?
- Ой, тётьюль, тороплюсь, уж не серчайте, - кинула я ей, даже не останавливаясь.
- Ну- ну, - и она удалилась.
Отставив свою дверь, забежала в квартиру, снова заставив проход. Стала искать ключи от комнаты. Поймав их где-то на дне сумки, открыла дверь. Заперла с другой стороны – на случай, если будут выламывать. Открыла шкаф, поставила туда сумку, а потом залезла сама. Просидела там довольно долго, слушая, как за окном резко воет сирена. Ноги ужасно затекли, и пришлось выйти их размять.  Колкое ощущение, неприятное. Осторожно, чтобы меня не заметили, посмотрела в окно. Автобусы ехали колоннами, с эскортом, конечно. Я походила из стороны в сторону, чтобы отдохнули уставшие ноги. В коридоре послышались шаги, и звучный голос, видимо, солдата,  оповестил: «Я тут проверю, иди в другое крыло».
Он стучался в квартиры со словами: «Есть кто?» или «Эвакуация! Срочно выходите!». Но все уже покинули их – это была обычная проверка. Я залезла в шкаф и притихла.  Дойдя до моей двери, он усмехнулся и буркнул себе под нос что-то малоразборчивое, типа: «Сильно торопились». Его даже не смутили «огрызки» моей некогда бывшей железной двери. Даже не проверив помещение, он крикнул своему товарищу: «Тут всё чисто. Как у тебя?»
Спустя секунд пять, он ещё раз крикнул, направляясь к выходу – голос отдалялся:
- Колян, у тебя что?
- А? Никого. Ща Немов подрулит, он на пятом, - донёсся откуда-то грубый ответ.
- А где Натс с Антоном?
-Они уже в девятнадцатом. Нас с тобой ща туда же отправят.
Потом всё заглохло, и я со спокойной душой, где-то через час,  вылезла из шкафа. А, мои ноги! Моя спина! Всё ныло от неудобства. Контрольный взгляд из окна – почти никого не было. Две- три машины да автобус, забиравший оставшихся людей.
Я тогда и не думала, как буду добираться до родителей. На чём?  О чём я думала?
Что ж, есть два пути. Через Заволжье – первый путь, но это, опять же целая куча населённых пунктов плюс плотина – мало ли «четвёртых образцов» я встречу по пути! Второй путь – через село Зиняки. Вечный лес. Дорога, в принципе, не очень освещённая, да и поселений по дороге мало. Но через Заволжье быстрее.
-По ходу жизни решу, - подумалось мне.
Руки вспотели от волнения. Я взяла мою спортивную сумку, снова закрыла на ключ комнату, потом осторожно вышла в коридор. Достала из кармана фонарик, пошлёпав в сторону выхода.  На часах было без пятнадцати шесть.
Выйдя на улицу, первое, что бросилось в глаза, это бардак. Всякий хлам валялся везде – на дороге, около дома… Картонные коробки – и маленькие,  и большие, уже «покоцанные» дождём, целлофановые пакеты, бумажки, старые игрушки и даже облезлый диван. Сирена не переставала выть ни на секунду. Значит, я в зоне поражения. Только поражения чего? Только не нужно говорить, что на город сбросят бомбу - это банально! Тем более, что я была уверена – военные знали, с кем имели дело. И я знала. Но никому ничего не сказала. Мало ли…
В любом случае, нужно было сваливать из города. Причём – срочно! А то, не дай Бог, заберёт меня этот урод раньше положенного срока…
Итак, у меня оставалось полтора дня.

Глава 7

«Скелет в шкафу»

Дождь усиливался.  Ким посигналил мне, поэтому пришлось ехать назад. Он вышел из машины и  тут же промок до нитки. Я открыла дверцу:
- Что случилось?
Он залез в  «мою» «тойоту»:
- Теперь у меня бензин кончился. Может, пока недалеко уехали, вернёмся на заправку? Чем воняет? Кровью? У тебя «критические» дни? – он заулыбался.
-А может, всё-таки дальше поедем? Уже темнеть начинает, - пришлось проигнорировать последние вопросы.
- Я в курсе. И ещё. Я тут подумал…
-Хорошее начало, - усмехнулась я.
- Я тут подумал: может, твоих родителей уже везут в безопасное место? Ну, имеется в виду, может их уже эвакуировали, а ты хочешь ехать…
- Вот когда я буду уверена, что их эвакуировали, тогда о себе подумаю.
-Как хочешь…
-Ладно, пока недалеко уехали, можно заправиться. Только недолго, а то я обещала сегодня приехать…
- Ммм… У тебя трос есть?
-Откуда ж я знаю?! Машина-то не моя. А у тебя разве нет?
- Неа. Может, багажник откроешь? А я посмотрю.
- Валяй.
Он вышел. Через десять секунд вернулся с вопросом:
- Ты чё творишь?!
- ?
- Открыл багажник, а там мужик дохлый валяется! Мясо, мать твою! Ты чё, мокрушница что ли?! 
- У меня в багажнике труп?
- Блин, мне везёт на дохлых мужиков…
- Ты серьёзно?!
- Спрашиваешь ещё! Сама посмотри!
Мы подошли к багажнику. Последующие моменты оказались неприятными – меня долго рвало от увиденного. Оклемавшись, я посмотрела в багажник ещё раз: разрубленный на части труп действительно находился в моей машине. Ужас! Отрезанная голова, причём с открытыми глазами, жалобно смотрящими в мою сторону,  лежала на груде мяса человеческого происхождения.
- Надо его вытащить, - пропищал Ким.
- Я за руль этой машины больше не сяду, - схватившись за живот и опасаясь снова «очистить» желудок, выпалила я.
- Мля, не дури, нам она пригодится. Конечно, можно в городе ещё брошенные тачки поискать, гаражи повзламывать, но  не думаю, что у тебя есть на это время. Есть другой вариант – поехали на моём «мерине», но его нужно заправить. А для того, чтобы его заправить, нужна твоя «тойота» и трос.  В конце концов, возьми себя в руки, етить твою налево! С мясом надо разобраться.
- Я не дотронусь даже…
- Придётся. Мне, поверь, тоже не хочется. Но до того, как ты узнала, что у тебя в багажнике валяется незнакомый дяденька, от которого, кстати, кровью на весь салон несёт, твоему оптимизму можно было позавидовать! Ничего страшного не будет, если ты довезёшь мою тачку до заправки.
Я выдохнула.
- Надеюсь, за пять минут мы управимся.
- Вот и славно. Молодец. Надо найти трос. Может, он под ним лежит? – Ким ткнул пальцем в сторону мертвеца.
- Даже не думай!
- Нужен трос!
- Может, просто дотолкаем твой «мерин» до заправки?
- Заколебёмся… Он тяжёлый…
- Хорошо, но в кишках будешь копаться ты.
- Издеваешься? Вы, бабы, всё время говорите, что вы – не слабый пол, что вы сильнее и умнее мужчин. У тебя есть возможность, чтобы мне это доказать…
- Роясь в кишках?
- А почему нет? – Ким ехидно захихикал.
- Трус!
- Я не трус, но я боюсь. Да и кровью пачкаться неохота.
- Мне охота…
- У меня есть шесть литров минералки – руки можно будет вымыть. На худой конец, дождик смоет…
- Чёрт с тобой, - я засучила рукава, надела на руки пакет, который мне подал Ким, и дотронулась до остывшего трупа.
Мертвецки- белую голову я взяла за волосы и выкинула в сторону со словами: «Пусть кусты тебе будут пухом».  Изредка из моих уст вылетали фразы: «Чё за дерьмо?!», или «Фу, мля, гадость!», или «Ща стошнит, ща стошнит, ща заблюю всю машину!», или «Трахать тебя во все щели, сволочь! Сам эту хренотень доставай!». Ким только стоял в сторонке и тихо хихикал.
Отрезанные руки и ноги последовали вслед за головой. Туловище тоже было разрублено на несколько частей. Кишки было просто омерзительно брать в руки. Они то и дело выскальзывали. Да и другие субпродукты не вызывали восторга.  В общем, процедура очистки багажника оказалась самым отвратительным моментом в моей жизни. Разделавшись с остатками, я сплюнула. Ким заржал:
- Смотри, это его достоинство!
Он указал на лежавший в кустах половой орган трупа.
- Можно было бы и подальше мясо откидывать, - он взял руку мужика, которую я небрежно кинула недалеко от машины, - эээ… Тут такая же хреновина нацарапана, как у меня.
Я выдохнула, ещё раз сплюнула и посмотрела в сторону Кима. Он держал отрезанную руку, на которой была нацарапана римская единица. Поперхнувшись,  отвела взгляд.
-  Это чё это получается? Меня тоже расчленят, и оторвут мою пипиську?! – парень явно был обескуражен. - Меня тоже в багажник моей собственной машины засунут?!
-Успокойся. Никто тебе отрезать ничего не собирается. Если захотят, просто сожрут.
-Успокоила, мать твою!
- Не пойму только, почему этого мужика не сожрали? Может, «на потом» оставили? И почему его шмоток нет? Получается, его сначала раздели, а потом расчленили.
- А вот и трос, - Ким достал свёрнутую окровавленную верёвку, прицепил её к «тойоте», а потом зашагал к своей машине.
Я нервно сдёрнула пакеты и вытерла руки об джинсы. С отвращением села за руль.  Ким прокричал:
- Готово! Газуй!
Я посмотрела в зеркало заднего вида: парень садился в машину и «поморгал» мне фарами.
Мы вернулись на заправку.

* * *

- Я предлагаю поехать дворами, а не главной дорогой, - осторожно заметил молодой солдатик по фамилии Лель.
- Какая разница? Если Они здесь, то нам уже ничего не поможет, - отверг предложение Бежев. – Я надеюсь, товарищ прапорщик верно определил контактёра, - он обратился к Буйко.
- Так точно. Думаю, она ещё не успела далеко уйти, товарищ майор, - уточнил Анатолий Николаевич.
- Будем надеяться… будем надеяться, - прошипел Бежев.
Они долго ехали окольными путями. Наконец, подъехав к пятнадцатому дому, Юрий Игнатьевич шёпотом сказал:
- Значит так, позади тебя, Буйко, лежит ящик. В ящике три «калаша» и две гранаты. И ещё прибор. С ним очень аккуратно, слышь, боец? – он вытаращился на солдата. – Если чего с ним случиться, я тебя в дизбат сошлю! Прибор этот вычисляет контактёра за десять метров. Буйко, достань!
Прапорщик беспрекословно подчинился и извлёк из деревянного ящика небольшую жестяную коробочку, затем передал её Бежеву.
- Достань ещё две, - приказал майор. – Смотрите сюда. Открываем. Достаём. Перед нами коммуникатор, определяющий импульсы, исходящие от контактёра, от вещей, к которым он прикасался, мы даже можем найти его по следам, оставленным на асфальте, на земле  и на других поверхностях, кроме, соответственно, воды. На воде прибор бессилен.
- Но сейчас дождь идёт, - Буйко грыз ногти.
- В доме дождя нет. Если она не вышла на улицу, мы сможем её найти.
- А если нет, ну, не в доме? – спросил солдат.
- А если нет – значит, не сможем. Называется этот агрегат – импульсник. Когда он засечёт объект – начнёт пищать. Чем чаще  - тем ближе к объекту ты находишься. В течение двенадцати часов сигнал от вещей, к которым прикасался контактёр, исчезает. Так что пока не всё потеряно. Если найдёте девчонку – сообщите мне по рации. Держите, - Бежев передал Буйко и Лель по рации. – Потом  тащите её сюда. Всё ясно?
- Так точно, - в один голос ответили военные.
- И ещё, - майор понизил голос, - контактёр – бомба замедленного действия. Это человек, которого Они оставили в живых не просто так. Обычно, всех ненужных убирают – либо сжирают сразу,  либо убивают и уносят с собой, «обед на вынос», так сказать.  Те, кто при контакте остался цел,  являются Их разведчиками. В руки им вживляют некие биологические датчики слежения. «Бета-жертвы» носят на предплечье цифры от единицы до двойки, этих обычно убирают. «Альфа», с цифрами от тройки до десятки, потенциальные контактёры.  К чему я веду … Если она действительно «альфа»… Буйко, достань-ка из ящика пакет. Спасибо. Так вот. Если она «альфа» - обмотайте её руку, на которой цифра, фольгой – это ненадолго сдержит сигнал биологического датчика и  не даст Им нас отследить.  Лель, если встретишь одного из уродов – стреляй в голову – это не даст ему оглушить тебя свистом. Понял?  А теперь пошли! Пошли!
Они быстро покинули МТЛБ и направились к дому. Медленно, группируясь, вошли в подъезд, импульсник пикнул.
-Первый этаж, седьмая квартира, - заметил прапорщик.
- Ай да Буйко, ай да сукин сын! – прошептал майор.
Они следовали по сигналу импульсника. Тот периодически пищал. Когда они совсем близко подошли к раскуроченной двери квартиры номер семь, прибор выдал очередь сигналов.
Бежев осторожно отставил деревянную «перегородку» и вошёл внутрь. Сначала на кухню, потом в ванную. Дверь в комнату была предусмотрительно заперта на ключ.
- Люба! Люба! Открой! – майор постучал. Ответа, естественно, не последовало. – Ломаем!
- Позвольте, - вызвался Буйко. Он разбежался и с ноги выбил дверь.
-Браво, - улыбнулся Юрий прапорщику.
В комнате никого не нашли. Импульсник захлёбывался своим же писком.
-Она ушла, - констатировал Лель.
-Это я уже понял. Нужно прочесать дом. Буйко! За тобой четвёртый, пятый и шестой этаж, Лель – за тобой -  с седьмого по девятый, крышу не забудь проверить. Я осмотрю три нижних этажа. Если импульсник не запищит вообще, значит, быстро возвращайтесь к машине.
Они разошлись. Через пятнадцать минут все трое сидели в МТЛБ.
- Главное, чтоб эта дура не попёрлась на юг, к другим эвакуированным, - Бежев выглядел хмурым.
- Она наверняка за своими родными уехала. Вверх по Волге. Там эвакуация прошла на час раньше, чем у нас. Так что вряд ли она найдёт, кого хотела, -  грустно сказал прапорщик.
- Я разве не сказал, что с севера области начнётся вторая атака? – взгляд Юрия упёрся в никуда. – Толпищи гадов будут сжирать всё, что попадётся им на пути. В других регионах страны уже началась массовая эвакуация.  Главное, не берёт Их ничего, когда Они держатся стаями,  ни пуля, ни ракетная установка, словно поле защитное генерируют. По одному – дело другое, завалить можно. Первая атака – просто разведка – кто, где. Контактёров везде оставляют, чтобы побольше разузнать… При второй атаке целыми останутся только избранные, а «шестёрок» уберут, так же, как «бета-жертв».     
- А почему Они вдруг решили в первую очередь уничтожить нашу область? – спросил Лель.
- Нужно же с чего-то начинать. Их центральный портал открылся недалеко от Женевы. Остальные, побочные, Они открывают, где Им вздумается. Сначала в ход идут города-миллионники, потом, если не врут источники, предстоит массовая зачистка, - ответил Бежев, снова потупив взгляд. – Кстати, США тоже загибается, и Канада, и Европа, в общем, всем сейчас несладко.  Юг Они пока не трогают, вот мы и эвакуируем всех поближе к югу. Насчёт России – Москва, Владивосток, Екатеринбург, Санкт-Петербург… Пока что, все крупные города, включая наш.  А так как начинают атаку Они с верха – мы решили и северную часть области эвакуировать – больше людей спасём.
-Эх, жалко девчонку. Значит, и её сожрут, - расстроился Буйко.
- Контактёры нам нужны. Так мы и народу больше убережём и побольше о гадах инопланетных узнаем. А Люба по-любому не избранная, значит, и её заметут. Хотя чует моё сердце, встретим мы её. Поверьте моему опыту, - майор вздохнул. – Поехали, Лель, нам на север.   

* * *

Ким отцепил трос. Заправил полный бак. Я тем временем взяла свою сумку с заднего сидения минивена и  пересела  в машину попутчика. Меня била мелкая дрожь – от холода. А может, от того, что несколько минут назад я вытаскивала расчленённое тело из багажника.
  Определённо, что-то в этом есть. Романтика что ли. А что?  Дождь и куски человечины… Фу, какая гадость!
Скорее всего, на почве последних событий, у меня, кстати, не в первый раз,  поехала крыша. Шарики заехали за ролики. Башню снесло (кому как угодно).
Конечно, главным запоминающимся событием стало моё воскрешение. Никогда не забуду первые минуты новой жизни – как было трудно дышать, какой был непонятный шум в ушах… а потом сразу авария, которая в одно мгновение унесла жизнь сразу трёх моих спасителей. После этого события, вторым по яркости стал космос, который я увидела через прозрачные стены загадочной комнаты. На третьем месте стоял, то есть лежал, мертвец. Его субпродукты ещё долго будут сниться мне в самых страшных снах.
Помимо мысли о помешательстве, меня не оставляли сомнения по поводу «путешествия» на север области. А вдруг и в правду, родителей увезли? Тогда получится, что в последний день жизни я их не увижу…
Рука с цифрой ужасно горела. Да и что душой кривить? У меня был жар. Чувствовала я себя, мягко сказать, хреново.
- Люб,  ты как? – проявил вдруг заботу подсевший в машину Ким. Неужели я настолько кошмарно выглядела?
- Нормально.
- Эй, да у тебя температура! – он прислонил свою ладонь к моему лбу.
- Ага. Как и у всех нормальных людей.
- У тебя повышенная температура.
- Ммм… У тебя есть чего-нибудь жаропонижающее?
- Только водка.
- Не знала, что водка – жаропонижающее средство. От головы есть что?
- Топор.
- Да, очень кстати. Не ты ли того мужика грохнул, когда он у тебя таблетку попросил?
- Смешно, - без выражения сказал парень. -  Недалеко есть аптека.
- Не буду спорить. Поехали.
- А может, всё-таки, топор?
Уже вдалеке виднелась «моя» Ласточка. «Тойота» одиноко стояла под дождём на заброшенной стоянке и всем видом молила: «Не бросайте меня. Мне страшно. И холодно. И одиноко».